Какво поражда шизофреничния разкол в тъй широката руска душа?

Шизофренический фашизм. Заметки о природе происходящего 

Mikhail Epstein 

1. Шизофренический фашизм 

Шизофашизм — это фашизм под маской борьбы с фашизмом. Собственно фашизм – цельное мировоззрение, соединяющее теорию этнического или расового превосходства, империализм, национализм, ксенофобию, великодержавность, антикапитализм, антидемократизм, антилиберализм. Шизофашизм – это расколотое мировоззрение, своего рода карикатура на фашизм, но серьезная, опасная, агрессивная карикатура. Шизофашизм проявляется в истерической ненависти к свободе, демократии, ко всему чужестранному, к людям иной идентичности, а также в поиске врагов и предателей среди своего народа. Но это шовинистическое мировоззрение находится в шизофреническом расколе со стремлением использовать те самые блага, которые обеспечивает "враг": недвижимость за рубежом, привилегия давать образование детям в "Гейропе" и "Пиндостане", хранить счета в их банках и т.д.  

Согласно опросу, еще в июле 2019 г. абсолютное большинство, 85% россиян полагали, что для России важны дружеские отношения с Украиной. За истекшие 2,5 года ничего принципиально не изменилось, в Донбассе не было никаких особенных столкновений, в основном продолжалось перемирие. Однако по опросу февраля 2022 г., 65% россиян одобряют "военную операцию" России против Украины. Те же самые люди, причем подавляющее большинство, хотят дружбы с Украиной — и одобряют ее уничтожение. Разве это не шизофрения? 

В российских школах учат гуманизму, читают великую классику, сострадают маленькому человеку. На всех прилавках лежат книги Священного Писания, поучения святых, катехизисы. Верующие каждый день читают молитвы, священнослужители исполняют обряды, соединяясь с плотью и кровью распятого, отдавшего жизнь за человечество. И это не мешает им голосовать за войну, убивать тысячи ни в чем не повинных братьев по вере, прославлять вождя, который заставляет их враждовать со всем миром. Как одни и те же уста могут славить Христа и Путина? 

В наступающий понедельник 7 марта начинается Великий пост. Его смысл — покаяние и подготовка к Светлому воскресению, а следовательно — особо тщательное воздержание от грехов. Среди наименьших грехов — чревоугодие, а наибольший, конечно, убийство и тем более братоубийство, Каинов грех. Любой грех в это время становится особо губителен для души. И именно в это время один православный народ, при молчаливом попущении церкви, обязывающей к строгому посту и воздержанию от скоромной пищи, с особым рвением будет убивать другой православный народ. Грешно есть творог и сметану, а убивать людей — не грешно. 

2. Народное двоедушие 

Одним из первых эту поразительную черту народного двоедушия подметил А. Пушкин. В повести "Дубровский" Архип-кузнец поджигает барское поместье, ничуть не жалея гибнущих там людей, — и вместе с тем, с опасностью для жизни, влезает на горящие балки и спасает кошку. 

"Стеклы трещали, сыпались, пылающие бревны стали падать, раздался жалобный вопль и крики: "горим, помогите, помогите"... Архипушка, — говорила ему Егоровна, — спаси их, окаянных, Бог тебя наградит. — Как не так, — отвечал кузнец… 

В сию минуту новое явление привлекло его внимание; кошка бегала по кровле пылающего сарая, недоумевая, куда спрыгнуть… Мальчишки помирали со смеху, смотря на ее отчаяние. — Чему смеетеся, бесенята, — сказал им сердито кузнец. — Бога вы не боитесь — божия тварь погибает, а вы с дуру радуетесь — и поставя лестницу на загоревшуюся кровлю, он полез за кошкою…" 

Нельзя не заметить пушкинской насмешки над "набожным" Архипом, который людей сжигает, а кошку спасает из огня. Архип — архетип двоедушия. Срединная часть души, собственно человеческая, выпала, — или скорее еще не народилась. Это примитивный дуализм, когда человек ведом двумя импульсами, не отдавая себе отчета в их несовместимости. Там, где в душе должно быть целое, образуется расщелина. Это и есть шизофрения: от др.-греч. σχίζω «расщеплять», «раскалывать» + φρήν «ум, мышление, мысль». 

Философ Сергей Аскольдов, размышляя в 1918 г. о причинах русской революции, описывает третье, недостающее начало в народной душе как собственно человеческое: 

"В составе же всякой души есть начало святое, специфически человеческое и звериное. Быть может, наибольшее своеобразие русской души заключается, на наш взгляд, в том, что среднее, специфически человеческое начало является в ней несоразмерно слабым по сравнению с национальной психологией других народов. В русском человеке как типе наиболее сильными являются начала святое и звериное". ("Религиозный смысл русской революции", 1918).

Эта странная нравственная развинченность была подмечена Достоевским, точнее, его "подпольным человеком", как характернейшая черта соотечественников, не только из народа, но и образованных классов. Русский романтик спокойно может вести себя преподлейшим образом, — и на высоте его идеалов это никак не скажется. Он даже любит совмещать одно с другим, не делая никаких усилий, чтобы их опосредовать. 

"Широкий человек наш романтик и первейший плут из всех наших плутов... <...> Многосторонность необыкновенная! И какая способность к самым противоречивейшим ощущениям! … Оттого-то у нас так и много "широких натур", которые даже при самом последнем паденьи никогда не теряют своего идеала; и хоть и пальцем не пошевелят для идеала-то, хоть разбойники и воры отъявленные… Только между нами самый отъявленный подлец может быть совершенно и даже возвышенно честен в душе, в то же время нисколько не переставая быть подлецом". 

Можно назвать это инфантилизмом, нравственной незрелостью. З. Фрейд находил ее в личности самого Достоевского, в глубинных традициях русской "психеи": совершать преступления — искренно каяться в них — и совершать новые. Двигаться по кругу, не восходя на ступень сознательного душевного роста: 

"Кто попеременно то грешит, то, раскаиваясь, ставит себе высокие нравственные цели, — того легко упрекнуть в том, что он слишком удобно для себя строит свою жизнь... Этим он напоминает варваров эпохи переселения народов, варваров, убивавших и затем каявшихся в этом, — так что покаяние становилось техническим приемом, расчищавшим путь к новым убийствам. Так же поступал Иван Грозный; эта сделка с совестью — характерная русская черта<..> Амбивалентность чувств есть наследие душевной жизни первобытного человека, сохранившееся у русских лучше и в более доступном сознанию виде, чем у других народов ". 

Варварская мораль не исключает идеалов — племенных, патриотических, религиозных, но вместе с тем допускает любое злодейство и подлость по отношению к чужим. Это резко двуполярное деление мира на "своих" и чужих" и есть признак варварства, которое не знает промежуточной, цивилизованной зоны, собственно человеческой. У такого общества есть свои идеалы и свои пороки, но между ними отсутствует связующее звено, а именно работа совести. Одна душа, "святая", не со-ведует другой, "звериной". 

3. Кочевье и оседлость 

Исторические источники российского шизофашизма лежат глубже, чем болезненная реакция (ресентимент) на крушение советской системы. Эту социальную психопатию, соединение массового раболепия, гордыни и панфобии (истерической ненависти ко всему), которая сейчас проходит эмоциональным фоном всех российских событий, можно наблюдать и в более отдаленные времена, например, в опричнине. "День опричника" В. Сорокина хорошо показывает и даже предсказывает возрождение этого "грозного" комплекса в 21 в. 

В дискуссии о шизофашизме 2017 г. еще успел принять участие недавно скончавшийся замечательный историк Александр Янов. Он подтвердил уникальность этой социальной патологии: "...я не знаю ни одного другого случая ОРГАНИЗОВАННОЙ массовой патологии в мировой истории. Представьте Варфоломеевскую ночь, затянувшуюся на годы!" 

Что же предрасположило Россию к такой несчастной участи? Есть ощущение, что кочевая Орда, из которой образовалось российское государство, все еще бродит в его крови и противится ценностям оседлой цивилизации. Вот что писал Петр Чаадаев в своем первом философическом письме: "В домах наших мы как будто определены на постой; в семьях мы имеем вид чужестранцев; в городах мы похожи на кочевников, мы хуже кочевников, пасущих стада в наших степях, ибо те более привязаны к своим пустыням, нежели мы к нашим городам". 

Принято считать, что основой кочевого государства была не инфраструктура — центры торговли и ремесел на освоенной территории, а обладание землей, ассимиляция все новых территорий, экспансия в пространстве. Вот и для современной России, как в кочевой архаике, главной остается земля и ее недра, а не то, что воздвигается на ней. Хтонь, хтонь! Лучше отвоевать еще один кусок земли (Осетия, Приднестровье, Крым и Донбасс, а теперь уже и всю Украину), чем построить оседлую и развитую цивилизацию на уже имеющихся необъятных просторах. 

Может быть, историческая шизофрения возникла в результате петровских попыток оевропеить Россию? Страна раскололась надвое, не только социально и культурно, но и психически, почти в каждой душе, на "азиатское" и "европейское"... Но вероятнее, это случилось намного раньше, когда кочевое государство, на переходе от Ордынской к Московской эпохе, стало оседлым. Как писал А. Янов: "дело в гибридной природе самодержавия, наполовину европейской, наполовину "ордынской". Отсюда и опричнина, отсюда и марксизм". Цивилизация — и бунт против нее; закон — и презрение к закону; построение институций — и недоверие к ним и готовность их разрушить. Эти две души, кочевая и оседлая, продолжают производить шизофренический раскол и психопатию в государстве...

Освен това смятам, че нашият "Картаген" - масовото българско безразличие спрямо истината и свободата! - е крайно време да бъде разрушен...

Търсете по книжарниците забележителната книга на философа Ангел Грънчаров ТАЙНСТВОТО НА ЖИВОТА: Въведение в практическата философия, изд. ИЗТОК-ЗАПАД, 2006 г., разм. 20/14 см., мека подвързия, ISBN-13: 978-954-321-246-0, ISBN-10: 954-321-246-5, 317 стр., 10.00 лв. Авторът тръгва от простия факт, че човекът е живот, че ние сме живи и влюбени в живота същества, от което следва, че по никой начин не бива да му изневеряваме: да си мислим, че сме “нещо повече от това”, че сме “нещо повече от него”. Но човекът е и разбиращо същество, което значи, че не се задоволява с “простата даденост” на непосредствения живот, а непрекъснато търси смисъла, неговата ценност за нас самите. Оказва се,  че ние живеем като че ли само затова непрекъснато да търсим себе си, което, от друга страна погледнато, означава, че постигаме себе си само когато свободно “правим” себе си, своето бъдеще, а значи и съдбата си. Пътят на живота у човека изцяло съвпада с пътуването към самия себе си, от което не можем да се откажем...

Добави в Svejo